Век святого Скиминока - Страница 64

Подобно атлантической селедке, нас троих, вповалку друг на друга, затянули в крепкую сетку и, невежливо шмякая о борт, подняли на палубу. Предвечернее солнце заливало золотом просмоленный шпангоут, скрипящие снасти и кажущиеся неестественно розовыми паруса. Жан откашливался, а Лия подпрыгивала у него на груди, выдавливая из любимого супруга последние остатки морской воды. Я механически проверил, на месте ли меч. Да, тут он, родной. Удобная вещь, между прочим: не теряется, не режет владельца, возвращается отовсюду – только позови… Я попытался встать в полный рост, со второй попытки получилось. С палубы на меня смотрели вооруженные длинными луками женщины. Все высокие, мускулистые, загорелые, очень красивые и не очень одетые – вылитые амазонки с картин Бориса Валеджо. Облепленный сетью, мокрый, как куренок, я являл собой более чем безобидное зрелище. Возможно, даже жалкое, потому что никто не отпустил тетиву. Взамен меня тихо треснули чем-то тяжелым по затылку, и мир мгновенно погас, превратившись в ночь с разноцветными искорками мелькающих конфетти. Мое тело плавно носилось меж ультрамариновых облаков, осыпалось лепестками роз с непонятным рыбным запахом. Падало, вздымалось, и это было страсть как приятно, совсем не больно и даже очень интригующе. Я попытался членораздельно сформулировать, в чем конкретно заключалась вся прелесть происходящего, но язык не поворачивался… А ну его! Лучше еще немного полетать, пока есть такая редкая возможность. Вот только воздух у них в небесах не особенно свежий. Так разит этой противной рыбой… И что-то жесткое неожиданно остро надавило на бок. Неужели какая-нибудь перелетная птичка типа страуса? Неожиданно я попал в воздушную воронку, меня затрясло, как грушу, и даже стукнуло затылком два раза. Грохочущий гром прямо в ухо заорал:

– Очнитесь, милорд… Ради всего святого, очнитесь!

Вот, ей-богу, при первом же удобном случае проведу серьезную разъяснительную беседу с этим твердолобым оруженосцем на тему: «Как приводить в чувство своего отдыхающего господина». Он же просто взбалтывает меня, как коктейль в миксере, сволочь…

– Лорд Скиминок, лорд Скиминок, спасите меня, а?

– Ж-ж-ж-а-а-а-н-н-н, прекрати меня тря-а-сти, идиот!

– Простите, милорд. Я совсем потерял голову. Мы ведь опять в плену?

– Как видишь…

– Признаться, совсем ничего не вижу.

Тут он прав. Куда бы нас ни посадили, здесь темно, как у негра в… пардон, господа! Ничего не могу сказать в оправдание своей грубости, хотя очень хочется придумать… Итак, сидим мы где-то в темноте, скорее всего в трюме, болтанка страшная, того и гляди, стошнит, от запаха рыбы просто нечем дышать, есть хочется… Вот чего-чего, а кормить заключенных здесь всегда забывают.

– Где мы, Жан?

– В плену.

– Не умничай!

– Нас захватили морские Валькирии. Те паруса на горизонте оказались их флагманским кораблем. Они увидели нас, плывущих на лошадях, и спокойно бы дали утонуть, если бы не моя супруга.

– Бульдозер, у меня здорово болит голова, потому, будь лапушкой, не вредничай и расскажи мне все по порядку. Не опускай детали, сделай скидку на мою неосведомленность и похмельный синдром.

– Мы вроде бы давно не пили, – неуверенно фыркнул он, но его голос потеплел. – Валькирии – это такие женщины-воины, вроде амазонок. Только те скачут по степям далеко на востоке, а эти бороздят моря, собирая с купцов большую дань. Они так ловко управляют кораблем, так сильны в бою, нечувствительны к боли и полны ненависти к мужчинам в той же мере, в какой Голубые Гиены к женщинам. Валькирии не настолько безжалостны, но еще никто не слышал о счастливчиках, выбравшихся из их плена живыми.

– Значит, мы будем первыми. По-моему, с нами пока обращаются очень даже по-божески. Я, например, не связан.

– Я тоже.

– Вот видишь. У тебя есть оружие?

– Нет.

– Хм, и у меня меч забрали. Но это не проблема: как понадобится, позову – и он сам вернется. Стало быть, нас выловили только из-за того, что рядом бултыхалась Лия… Не будь ее, они бы и пальцем не пошевелили, любуясь на то, как славно мы тонем. У этих культуристок своеобразные взгляды на женское сострадание. Тебе не кажется, что здешние феминистки малость переборщили? Впрочем, чего и ждать от вашего сумасшедшего мира… Слушай, а что они делают с мужчинами? Неужели прибегают к бессовестному насилию?

– Н… на что вы намекаете, милорд? – Голос Бульдозера съехал на фальцет.

– На то самое, мой мальчик!

– Но… мне… я женат! Мне же Лиечка голову оторвет… Милорд, милорд! Пожалуйста, поговорите с ними… Скажите им… ну, что мне… никак!

– Угу… Ты, значит, с извинениями в кусты, а я тут один за двоих отдуваться буду! Хитер бобер…

– Ми-ло-о-рд…

– Не реви! Может, все не так уж и страшно. Они, конечно, бабенки крепенькие, но, глядишь, если мы им сразу не понравимся, они подобреют и просто отправят наши души в рай. Такой исход тебя больше устроит?

– Ну… это хотя бы по-рыцарски.

На том и порешили. Чего особенно рассуждать, когда все равно ничего не понятно. Выпускать нас не собираются, Лия на помощь не спешит, а ведь вряд ли ее посадили в соседнем трюме. Но на самом-то деле меня просто здорово укачало. Морская болезнь… Как же мне плохо! Тошнит, знобит, и голова кружится… Зря мы сюда поплыли. Минут через двадцать я страстно жалел, что не принял смерть на берегу, с мечом в руке, в кольце врагов, в лучших традициях доблестного рыцарства, как говаривал мой друг незабвенный маркиз де Браз. Еще через час я, едва дыша, костерил своих папу и маму за их скоропалительную идею – произвести на свет сына. И мучается теперь этот бедолага в полной темноте, на мокрых досках, нюхая перепрелую треску… О ужас! Еще через… не помню, какое время, я пытался уговорить Жана прекратить мои муки и милосердно придушить меня, как колорадского жука. Тому, кто никогда не страдал от морской болезни, совершенно бесполезно объяснять, что это такое. Это надо пережить… А более всего раздражало то, что на безобидного Бульдозера она совершенно не действовала. Он кружил вокруг, успокаивал, уговаривал, хлопал меня по спине и всячески пытался помочь, абсолютно не зная, чем помогают в таких случаях. Однако вскоре я впал в глубокое забытье. Измученный организм сам нашел лучший выход. Мне привиделась Луна… Не знаю, сколько я спал, в темноте время тянется иначе, но когда меня разбудили…