Век святого Скиминока - Страница 72

– Кто ты?

– Скиминок.

– Никогда не слышала.

Мы сели у костра. Все расспросы вела седая красивая женщина лет пятидесяти. Впрочем, о возрасте можно было лишь гадать по волосам да морщинам на лице, а фигура прямо-таки поражала своей гибкостью, стройностью и скрытой пружинистой силой.

– Когда ты видел «Розовую раковину»?

– Дня два назад. Мы с ребятами крупно поцапались с Люцифером, ну и пришлось отступать морем. Жан не умеет плавать, так что от полного утопания нас спасли девчата с этого корабля. Сначала хотели скормить акулам, а потом передумали. С их капитаном, некой Ромашкой, мы даже подружились…

– Что?! – неожиданно подпрыгнув, взревела женщина. – Моя дочь подружилась с мужчиной?!

– Вы ее мама? – ахнули мы с Бульдозером.

– Да! Тысяча чертей… Значит, моя дочь ополоумела настолько, что позволила небритому ловеласу запудрить себе мозги! Ну, я ей покажу…

– Нет, нет! Не надо принимать все так близко к сердцу, – поспешил исправиться я. – Мы всего лишь разговаривали. Мне хотелось побольше узнать о нравственных, бытовых и боевых традициях морских Валькирий, а она всего лишь рассказывала мне печальные истории своей родни, насыщенные женским долготерпением и мужским диктатом.

– Это все?

– Клянусь здоровьем тети!

– Ладно. Зови меня Настурция. А теперь поведай нам, что тебе известно об этих подонках Голубых Гиенах. Если «Розовая раковина» появилась вблизи берегов, то, значит, моя дочь решила посчитаться за последние набеги и мы должны отсюда вырваться…

– Тогда прошу слова. Милые дамы, в плену у Голубых Гиен осталась наша боевая подруга. В смысле – подруга она мне, а вот ему даже жена. Я понимаю, что вы серьезные противницы брака, но это ведь не причина бросить девочку на растерзание вандалам. Мы с Бульдозером готовы взять на себя решетку. Когда выход будет свободен, сможете ли вы справиться со стражей?

– Их редко бывает больше десятка, – презрительно ухмыльнулась седая Настурция. – Мы раскатаем их на половички, но решетка сделана из хорошего железа, прутья очень толстые, и петли надежные. Если вы оба провозитесь с ней больше двух минут, они нашпигуют вас стрелами.

– Я управлюсь в полминуты.

– Ты хвастун, ландграф!

– Иногда. – Мы с Жаном бодро вскочили на ноги. – Если не боитесь, то идите за нами, и посмотрим на месте, в чем морские Валькирии способны переплюнуть лорда Скиминока.

План был прост. Завести праведный гнев женщин на полную катушку. Вернуть себе Меч Без Имени. В три удара снести решетку. Напасть на Голубых Гиен, внести панику и суматоху, а самим, забрав Лию, тихонечко раствориться в послеобеденном мареве. Никаких долговых обязательств перед морскими бандершами я не испытывал. Моя совесть была на редкость спокойна и сговорчива. В конце концов, если бы не счастливое стечение обстоятельств и упоминание о «Розовой раковине», то нас охотно переправили бы в мир иной. Что, кстати, вполне реально. Дай только мамочке узнать, как мы смылись от дочки, и они, объединившись, хором потребуют нашей крови. Ну их всех со всеми ихними разборками! И так дел полно. Вот верну сына, тогда и стану миротворцем. Может, даже миссионером, если Луна не будет против…

К решетке, закупоривающей выход, мы подбирались по-пластунски. На дело пошли только я и Бульдозер. Валькирии, затаившись в темноте, ждали нашего сигнала. Сделав Жану знак оставаться на месте, я быстро шагнул к решетке и начал комедию:

– О добросердечные Голубые Гиены! Смилуйтесь над несчастным мужчиной… – Стражи, игравшие в бусинки неподалеку, резво подскочили, хватаясь за оружие. Но у решетки был только я, предельно грустный и безобидный. – Моего друга растерзали женщины. Не дайте мне умереть безоружным. Пожалуйста, верните мне мой меч…

– Меч? – переспросили они, неприлично хихикая.

– Да, меч. Мой меч! Меч Без Имени! – неожиданно завопил я, как бы в порыве отчаяния. Гиены захохотали в голос. Но через несколько секунд в воздухе промелькнула серебристая полоса, и я упоенно взялся за знакомую рукоять. Боже, какое это дивное оружие! Два взмаха – и петли разрезало, как автогеном. Еще удар – замок с перерубленной дужкой бухнулся наземь. Гиены рядом заткнулись, но прежде чем они подняли копья, Бульдозер подхватил тяжеленную решетку и, держа ее на вытянутых руках подобно тарану, обрушился на врага. Троих он придавил сразу. Двоих срезал я. Следом, завывая, как волчицы, бросились Валькирии – от Гиен полетели клочья… Бешено орущей толпой мы ринулись вперед, круша на своем пути все, что попадалось. Враги, не ожидавшие такого сюрприза, толпами бежали прочь. Когда я вырвался к шатру Серебряного Гея, общая суматоха уже постепенно стихала, но тут Жан узрел деревянный крест, а на нем распятую Лию! Вопль, который он испустил, заставил рухнуть на землю пол-лагеря. Никогда не видел своего оруженосца в более неуправляемой ярости. Голубые Гиены летели, как перья из растерзанной подушки. Жан схватился за крест, пытаясь вывернуть его из земли. У парня мышцы трещали от напряжения, но основной столб медленно пополз вверх… Валькирии, завладев оружием, творили вокруг кровавые разрушения. Я просто дрался, не утруждая себя трезвыми мыслями о том, что будет, когда извращенцы опомнятся. Ждать пришлось не долго. Серебряный Гей пришел в себя и организовал войска. В неравном бою погибли уже четыре женщины. Бульдозер все-таки вывернул крест и, положив его себе на плечо, отступил под мою защиту. Лично я не видел, как в гавань тихой сапой просочились пять кораблей. Это уже когда пламя подожженного флота Голубых Гиен взметнулось до небес, а отчаянные культуристки десантировались на берег, калеча каждого встречного-поперечного… Вот тогда начался настоящий ад! Валькирии рубили Гиен, Гиены – Валькирий. Мужчин было больше, но женщины дрались лучше. Одна накачанная дева стоила двадцати размалеванных папуасов, а в такой сумасшедшей резне и всех пятидесяти. Нам удалось вырваться. Мы бежали вдоль берега моря, не гадая, на чьей стороне окажется победа. Я и без того был по уши перепачкан своей и чужой кровью. Жан выглядел не лучше. Грохот боя постепенно стихал позади.